Михаил РОГОЖИН
МОЙ ЖЕЛАННЫЙ УБИЙЦА
Литературный ПОРТАЛ
http://www.LitPortal.Ru #
Анонс
Рубли и доллары горят по-разному. Люди тоже умирают всяк на свой манер.
Она и не задумывалась над этим, как и над многим другим из того, о чем
узнала в течение нескольких последних дней. И теперь она не знает, правильно
ли сделала, когда поклялась отыскать убийцу своей лучшей подруги...
Жара в Афинах прижимала к расплавленному асфальту неспрятавшихся от нее
потных, тяжело дышащих людей. Движение замерло, его заменило ирреальное
перемещение в пространстве. Город, с раннего утра сопротивлявшийся осаде
безжалостного светила, наконец сдался. Опустели улицы, закрылись магазины,
смолкли птицы.
Я нашел убежище в нескольких шагах от площади Омония за столиком кафе в
туннеле, ведущем к гостинице "Титания". Передо мной стоял высокий запотевший
стакан ледяной колы. И я отчаянно боролся с желанием погрузиться в него с
головой. Последний день моего пребывания в Греции. Как сон пронеслись две
недели гастролей. Газеты о нас уже забыли, а зрители разъехались подальше от
столицы, поближе к морским курортам на островах. Мне же предстояло еще
дожить до утреннего рейса в Москву. Вечер, разумеется, я проведу в одной из
таверн на Плаке за дружеской беседой с медным кувшинчиком вина - легкой
смолистой "Рецины". А пока лучше всего сидеть и не двигаться. В этаком пекле
чувствуешь, как плавятся твои мозги. Думать и то трудно.
Из этого лениво-полусознательного состояния меня вывело появление
красивой девушки, внезапно возникшей из блаженного сумрака прохладного холла
гостиницы. Что-то заставило меня обратить на нее внимание. Она быстро
подошла к соседнему столику, села и стала вертеться в поисках официанта.
Несчастная! В такую жару выйти из дорогого отеля, где в каждом номере темные
шторы и бесшумные кондиционеры, где прохладительные напитки приносят прямо в
постель, где можно провести эти часы в сладкой полудреме...
К девушке подскочил официант. Она принялась что-то быстро ему говорить,
жестикулируя при этом. Официант, услужливо склонившись к столику, глазел на
нее, похоже, ничего не понимая. Я прислушался. Девушка говорила по-русски.
Официант все-таки догадался, чего от него хотят, и отправился исполнять
заказ. Девушка нервно закурила и несколько раз оглянулась на стеклянные
двери отеля. С трудом ворочая сухим языком, я поздоровался с ней.
Она вздрогнула от неожиданности.
- Кто вы? - почему-то спросила она.
- Я - русский, - глупо ответил я и пересел за ее столик.
- Заметно, - при этом она снова покосилась в сторону гостиницы.
- Вы кого-нибудь опасаетесь?
- Почему? - испугалась она.
- Заметно, - подхватил я ее презрительной тон. Девушка зло посмотрела
на меня:
- Вас наняли за мной следить?
- В такую жару я бы никогда не согласился.
- Тогда почему вы здесь?
Вопрос был поставлен ребром. Я полез в сумку, достал газету с моей
большой цветной фотографией на развороте. Это произвело впечатление:
- Так вы не из наших?
- Каких? - не понял я.
- Неважно. Не уходите!
- Пока не собираюсь, - сказал я и спрятал газету в сумку.
Официант принес чашечку кофе, стакан минеральной воды с плавающими в
ней шариками льда и шоколадное пирожное.
Девушка сделала несколько глотков кофе, запила водой и тихо попросила:
"Только не спрашивайте меня ни о чем".
Признаться честно, я и не собирался приставать к ней с расспросами. При
ближайшем рассмотрении девушка оказалась с лицом не по возрасту уставшим. Ее
прекрасные волосы, которые она постоянно отбрасывала рукой назад, набегали
на глаза, придавая ее взгляду таинственную напряженность.
Она держала стакан длинными тонкими пальцами обеих рук и периодически
прижимала его к сухим, немного впалым щекам. Я молча ее разглядывал. Никаких
мыслей о продолжении знакомства у меня не возникало. Было слишком жарко. Я
спокойно пил свою колу. Очевидно, девушку начало тяготить затянувшееся
молчание. Она снова оглянулась на двери отеля и по-детски жалобно попросила:
- Поведите меня куда-нибудь, где не так душно.
- Лучше всего укрыться в вашей гостинице. Она вскочила:
- Нет! Туда нельзя. Идемте! - и, оставив на столе деньги и неначатое
пирожное, устремилась на проспект Панепистимиу.
Мне ничего не оставалось, как последовать за ней.
Если в Афинах во время сиесты, когда у вас нет ни сил, ни денег,
девушка попросит уделить ей внимание, срочно ведите ее в королевский парк.
Это освежает.
Мы дошли до официозной площади Синтагма, прошли мимо почетного караула
у памятника неизвестному солдату, возле которого американские
бабушки-туристки в разноцветных шортах кормили голубей. (Вот еще кому, как и
русским, - что жара, что холод - один черт.) И вошли в парк.
Гигантские пальмы у входа с удивлением взирали на нас, одиноких
посетителей. Я увлек девушку в первую попавшуюся тенистую аллею. Мы шли
довольно быстро, словно заранее договорились о срочном свидании. Наконец,
неподалеку послышалось журчание воды. Мы вышли к небольшой запруде с
искусственным водопадом В голубом озерце безмятежно плавали выцветшие от
солнца утки. Рядом стояли скамейки. Мы молча сели и уставились на уток. Одна
из них вылезла на песок и, важно переваливаясь с боку на бок, стала
прохаживаться вдоль воды. Вдруг из кустов выскочила тощая собачонка и
бросилась на опешившую утку. В первую минуту я подумал, что собака хочет
поиграть. Но дело принимало нешуточный оборот. Утка с пронзительным
кряканьем затрепыхалась, не в силах высвободить крыло из собачьей пасти.
Моя новая знакомая вскочила и пинками принялась отгонять собачонку. Та
бросила утку и ощерилась. Девушка схватила подранка на руки и прижала к
себе. Собачонка припала на передние лапы, оскалилась и зарычала. Я вышел из
своего ленивого оцепенения и бросился к девушке. Бездомная зверюга поняла,
что перевес на нашей стороне, и нехотя ретировалась. Мы вернулись на
скамейку. У утки было повреждено крыло. Девушка гладила птицу по головке и
успокаивала. Чувствуя нежность ее рук, раненая утка и не пыталась удрать.
Некоторое время мы молчали. Она так и сидела, прижав к себе раненую
птицу. А я - наблюдая за обеими. Когда же утка была отпущена в запруду,
девушка каким-то странным безысходным голосом представилась:
- Меня зовут Ольга... Я убежала из Москвы. Меня там ищет милиция, чтобы
осудить за убийство. Я вопросительно посмотрел на нее.
- Да, да, - продолжала Ольга, - уже много, много дней я вынуждена
молчать. Я изнемогаю от своей вынужденной немоты. Мне не с кем поговорить.
Понимаете?! Вокруг одни греки. Они не говорят на нашем языке. Боже...
что произошло со мной... Умоляю, выслушайте меня!
Она с надеждой дотронулась до моей руки. Ее глаза горели.
- Не знаю, что будет со мной дальше... Но пусть хоть один-единственный
человек, пусть чужой, пусть случайный, узнает правду...
Я покорно приготовился слушать исповедь еще одной обманутой девушки.
Она начала сбивчиво, немного смущаясь. Но постепенно увлеклась и
полностью отдалась воспоминаниям. И как будто бы забыла о моем
существовании.
Ей было все равно, кому "исповедоваться". Я понимал по-русски - и этого
было достаточно.
Ольга говорила громко, не опасаясь, что ее кто-нибудь подслушает.
Предельная ее откровенность обескураживала. Только случайному
попутчику, зная, что через пару станций он навсегда покинет купе, можно так
беззастенчиво раскрывать душу.
В ее рассказе поражали даже не столько события, в пучину которых
ввергла ее судьба, а обстоятельность и деловитость, с которыми она описывала
свои сексуально-криминальные приключения. Мне стало неловко. Но потом я
понял, что для Ольги то, что принято называть сексом, - единственная
реальность, существующая вокруг нее.
Многое из того, что с ней случилось, Ольга не могла объяснить, потому
что Далее для ознакомления
