Эд МАКБЕЙН
Перевод с английского П.В.Рубцова
МАЛЕНЬКИЙ ПЛУТ И НЯНЯ
Литературный ПОРТАЛ
http://www.LitPortal.Ru
#
Анонс
С присущей ему точностью наблюдений автор исследует криминальную среду
как специфический срез современного американского общества. Завязка романа
"Маленький плут и няня" - похищение ребенка - позволяет ему заглянуть в мир
нью-йоркской мафии.
Глава 1
БЕННИ НЭПКИНС
Эта пятница в августе выдалась просто чудесной - подобных летом в
Нью-Йорке бывает не так уж много. Она напомнила Бенни Нэпкинсу о старых
добрых временах в Чикаго. Дело было в шестидесятых, он тогда еще и не думал
о том, чтобы перебраться в Нью-Йорк. Конечно, скучал он не по ночам в
Чикаго, нет, благодарю покорно! Сказать по правде, ночи он вспоминал с
содроганием - да и что приятного в том, чтобы мертвой хваткой цепляться за
тросы, тянувшиеся к зданиям контор и офисов, иначе тебя, того гляди,
размажет в лепешку прямо по Мичиган-авеню! Кому, к дьяволу, понравится
такой ветрище?! Но он еще не забыл, да и вряд ли когда-нибудь забудет,
летние деньки, когда человека так и тянет читать стихи, нежный ветерок,
дующий с озера, бренчание гитар и шумные праздничные шествия.
Впрочем, что толку сейчас предаваться воспоминаниям? Прошлое осталось
в прошлом. К чему с тоской вспоминать прошлое, когда прямо сейчас можно
наслаждаться великолепием чудесного августовского дня, таять от счастья,
глядя в голубые, как летнее небо, глаза Жанетт Кей, казавшиеся синими на
фоне изумрудно-зеленой листвы деревьев?
Он любовался деревьями через ветровое стекло красного "фольксвагена".
"Не думал, что увижу я, - давно забытые строки вдруг сами собой всплыли в
его памяти, - столь дивное виденье". Вдавив в пол педаль газа, он
машинально бросил взгляд на зеркальце заднего вида. Не тот это был день,
чтобы портить его объяснением с каким-нибудь олухом из дорожной полиции.
Только не сегодня, нет, сегодня он не мог позволить себе такую роскошь, как
дать возможность какому-нибудь представителю закона нарушить его планы. "Не
сегодня", - как заклинание повторил он.
Потому что сегодня позвонила Нэнни <Игра слов: Нэнни (англ. Nanny) -
женское имя, nanny - нянюшка.> и сказала, что стряслась беда.
- Что еще за беда? - спросил он.
- Настоящая беда, - ответила она.
- Да, да, понимаю, но в чем все-таки дело?
- Только не по телефону.
- Если не можешь объяснить по телефону, для чего тогда звонишь?
- Попросить, чтобы ты сейчас приехал сюда.
- Я еще в постели, - проворчал Бенни. - Между прочим, сейчас еще ночь.
- Сейчас половина десятого утра!
- Жанетт Кей еще спит. Бог свидетель, Нэнни, она спит в моей постели!
- Ну так что с того?
- А то, что не может же мужчина вот так, ни с того ни с сего вылезти
из постели среди ночи и испариться, даже не сообщив своей возлюбленной, что
уходит!
- Так разбуди ее и скажи, - резонно предложила Нэнни.
- Ну уж нет! Я хочу, чтобы она как следует выспалась.
- Тогда оставь ей записку.
- Жанетт Кей не станет ее читать.
- Почему?
- Она не любит читать.
- Оставь совсем коротенькую.
- Все равно не станет. Даже коротенькую.
В трубке повисло тяжелое молчание. И потом Нэнни на исключительно
правильном английском, которым пользовалась только в тех редких случаях,
когда желала напомнить своему собеседнику, что покинула Лондон всего лишь
пару лет назад, вдруг произнесла:
- Уверена, мистер Гануччи, когда вернется, с немалым интересом
услышит, что один из его наиболее близких друзей отказался помочь, когда
его просила об этом няня его сына.
И вновь воцарилось молчание.
- Ладно, - проворчал Бенни, - сейчас приеду. Только оденусь.
- Да уж, пожалуйста, - ответила Нэнни и бросила трубку.
Сейчас на часах было уже десять сорок пять, а это означало, что час с
четвертью назад Бенни вылез из теплой постели, швырнул на пол черную
шелковую пижаму, побрился, залпом проглотил стакан грейпфрутового сока, за
которым последовала чашка кофе, накинул легкий костюм из шерсти с
синтетикой (дополнив его синими носками в тон, узким, в полоску галстуком,
белой рубашкой и черными ботинками), рысью промчался пять кварталов,
отделяющих его квартиру на Третьей авеню от Двадцать четвертой улицы,
перебежал на другую сторону, где накануне оставил свой "фольксваген" в
гараже Ральфа Римессы, того самого, с которым свел знакомство еще в Чикаго,
в шестидесятых, и который в память о тех деньках брал с него в месяц лишь
половину обычной платы, вывел машину и примчался сюда.
Куда, интересно? Всю дорогу он следил за указателями, стараясь понять,
где же он. Впрочем, где бы он ни был, хоть бы и в Ларчмонте, все равно,
приехал он на редкость быстро, особенно если учесть его габариты и немалый
вес.
Хотя какие у него габариты?
На самом деле рост у него - пять футов восемь и три четверти дюйма.
Бенни поморщился, вспомнив, как пытался уговорить упрямого клерка в бюро
дорожной службы поставить в его водительских правах отметку "пять футов
девять дюймов". Но клерк, очевидно, принадлежал к той мерзкой категории
твердолобых тупых служак, которые решительно все делают по инструкции, так
что, сколько Бенни его ни уговаривал, все было напрасно. По правде говоря,
он до сих пор не в силах понять, почему ему так и не удалось убедить этого
сладкоречивого клерка - ну, скажите на милость, разве какая-то четверть
дюйма так уж важна, когда тебе суют в карман сорок новеньких зеленых? Но
как бы там ни было, а в водительских правах осталось "пять футов восемь и
три четверти дюйма", значит, так оно и есть, такой вот у него рост, не
слишком и большой.
Конечно, много лет назад, когда он был еще сопливым мальчишкой, в том
районе, где прошло его детство, пять футов восемь и три четверти дюйма и
могли бы считаться приличным ростом, особенно если учесть, что вокруг жили
только иммигранты из Неаполя, среди которых мало кто мог похвастаться
особенно высоким ростом (кроме разве что Софи Лорен, а она, как подозревал
Бенни, вряд ли бы обрадовалась, если бы ее причислили к этой группе
населения). Но и ребенком он никогда не был особенно рослым.
Собственно говоря, только раз в жизни он мог отзываться о своих
габаритах без иронии - это когда вдруг резко прибавил в весе, набрав сразу
тридцать фунтов, но это было в те дни, когда то и дело приходилось
угощаться в разных ресторанах. В те старые добрые времена друзья звали его
Толстяк Бенни Нэпкинс.
Естественно, за спиной. Но длилось это недолго - только до того дня,
когда он случайно услышал, как Энди Пизелли издевается над этим прозвищем.
Вскоре с Энди произошел на редкость неприятный эпизод, после чего все
друзья-приятели стали снова называть Бенни просто Бенни Нэпкинс, или даже
Бен Нэпкинс, что ему нравилось больше.
Он ехал и улыбался. Солнце то и дело выглядывало из-за сплетенных над
его головой ветвей деревьев, листья кидали дрожащую кружевную тень на
ветровое стекло машины. Да, денек и вправду выдался чудесный, и сейчас
Бенни был даже рад, что его разбудили и заставили вылезти из постели
раньше, чем обычно.
В такой день, как сегодня, только полный идиот может чувствовать себя
несчастным. Вспомнив до конца стишок, который с утра крутился у него в
голове, он принялся перебирать в памяти все, что сегодня позволяло ему
ощущать полное довольство собой. Причин для этого было немало - ему
принадлежала чудесная квартирка на Двадцать четвертой улице, которую Жанетт
Кей столь любезно соглашалась разделить с ним. А маленький загородный
коттедж в Нью-Джерси, где он разводил кукурузу, такую сладкую, что даже при
одном воспоминании о ней начинали ныть зубы? Был у него и прекрасный
"фольксваген" 1968 года выпуска, который еще ни разу не доставил Далее для ознакомления
