СЕРГЕЙ ЛЕГЕЗА
МЕТЕЛЬ НАМ
ПЕЛА ПЕСЕНКУ...
Здесь, наверное.
Кабинет - пять на три. Мебелишка потрепанная, со светлой покоробившейся
полировкой. На столе, под плексигласом, - календарь, какие-то бумажки.
Невнятный плакат на стене: кошечки-собачки.
Девица - тут же. Невзрачненькая, с мышиным хвостиком волос.
- А бланки где у вас?
- Да какие там бланки...
И в слезы.
И в дверь.
И только каблучки зацокали, удаляясь.
Волька озадачился. Экое, право, начало.
Прошелся вдоль стен. Старый вытертый паркет поскрипывал и щелкал. От
окна поддувало: линялые шторы выгибались пузырем.
Заведение культуры, н-да...
- Что, устраиваться?
Волька едва не подпрыгнул от неожиданности, Оглянулся через плечо.
Там, у входа, опершись плечом о косяк и сунув руки в карманы, стоял
невысокий, крепко сбитый, с намечающейся плешью. Пышные усы спускались к
подбородку.
- Да я, вот...
- Угу, - кивнул этот, у двери, понимающе. - А Нинка где? Опять убежала?
Вот свиристелка... Спишут ведь вчистую. - Выпрямился, поскреб подбородок. -
Бланк небось тебе нужен? - спросил.
Волька кивнул.
Мужик шагнул к столу, потянул ящик. Склонился, перебирая бумаги и
бормоча неразборчиво.
- Ага, - сказал наконец. - Вот, стало быть, - протянул Вольке бланк. -
На имя Панкратия Исидоровича Черного пиши. И главное, срок укажи: с
завтрашнего числа и по седьмое. Чтобы потом претензий не было, - добавил. -
В сто вторую занесешь, - сказал еще напоследок.
Кашлянул глухо и вышел.
Волька присел за стол, склонясь над бланком.
Где-то вдалеке играла бравурная музыка, говорили что-то неясное. "И
славные рыцари..." - донеслось только.
Веселятся, подумал Волька. Пляшут и поют. Славные рыцари, поди ты.
Он вздохнул и потянулся за авторучкой - та торчала в стаканчике здесь
же, на столе. Разгладил бланк.
В верхней части - логотип: лев на задних лапах с улыбающейся маской на
морде. Ишь ты. Впрочем, кому какое дело? И страньше бывало.
"Директору ЗАО "Терпсихора" Черному П.И. ..." - начал он.
Вдали зазвенело железо, потом кто-то взревел: надсадно и яростно.
Волька прислушался, но рев не повторился, звон тоже стих. С минуту
ничего не происходило, но вот - сдвоенные шаги в коридоре, дребезжание
железа, легкий скрежет. Затем дверь распахнулась.
Двое. Один: в темно-зеленых бриджах, черно-зеленой куртке с красными
вставками по рукавам, пояс с кольцами белого металла. У пояса - короткий
кинжал в простых черных ножнах. Пепельные волосы спадают на уши, в правой
мочке - крупная медная серьга с гранатом. Замшевые сапожки. Второй - в
кольчуге, металлические вставки через грудь, волосы под бармицей, полосы
сажи на щеках. Тяжеленные с виду сапоги с металлической окантовкой. Несут
кого-то: с натугой, по-над самым полом. Третьего. В латах. Волочится рука:
покоробившийся обгорелый металл перчатки скребет по паркету.
- Давай, заноси. Осторожней, осторожней.
Опустили под стену (латы щелкнули коротко). Тот, что в кольчуге,
привалился рядом. Стянул сетку бармицы с головы: волосы слиплись, топорщатся
в стороны. Справа, по груди, через металлические бляхи - глубокая вмятина.
- Леха, - прохрипел второму, с серьгой. - Гони за доктором, Леха.
Где-то он возле Сидора терся. Давай.
Леха кивнул, рванул к двери. Дробно затопотал по коридору.
Волька смотрел на все это растерянно.
Этот же, сидящий, отстегнул от пояса флягу, запрокинул голову, ерзая
кадыком. Закашлялся.
- Твою мать, - выдохнул.
Лежащий под стеной застонал и слабо шевельнулся.
- Тихо, Семен, тихо, - сидящий приподнялся, придержал лежащего за
плечо. - Сейчас Леха доктора приведет, - облизнул губы. - А таки мы его
сделали, Семен. - Посмотрел на Вольку через плечо. - Новенький? - спросил. -
Новенький, - пробормотал, не дожидаясь ответа. - Наблюдай, новенький, как у
нас здесь. Весело... - сплюнул в угол.
Волька лишь сглотнул. Сказать, что все это было неожиданным... Куда ж,
однако, мы попали? ЗАО "Терпсихора", значит...
А в дверях нарисовался уже Леха. С ним - старенький врач: бородка
клинышком, пенсне даже на переносице. Добрый доктор Айболит, судя по всему.
И два оглоеда - в белом и с закатанными рукавами. Группа прикрытия, стало
быть.
Айболит присел, провел ладонью над грудью лежащего, поглядел на
второго.
- Что, - проговорил, - опять попались? Говорили же вам... Берите-ка,
ребятки, - уже оглоедам. Те нагнулись слаженно, подхватили Семена под руки и
за ноги, понесли.
Айболит с Лехой помогли встать второму. Тот шагал тяжело, приволакивая
ногу. Обернулся от дверей, помахал Вольке.
- Давай, новенький. Встретимся...
Некоторое время Волька сидел, словно пришибленный. Вот, значит, как. А
главное - им же говорили. Это что ж получается - не впервые, что ли? Просто
обалдеть.
Так стоит ли?
Он снова поглядел на бланк.
А впрочем...
"Заявление..."
Едва успел начать писать и - поднял голову. Похоже, по коридору опять
кто-то шел. Равномерно стучала деревяшка. Тым-тым-тым... Палка? Костыль?
Детские санки?
Скрипнула дверь.
- Табачку не найдется?
На пороге стоял... Пират? Да, наверное. Распахнутый, не первой свежести
камзол. Треуголка. Седая косичка парика. Деревянная нога и черная повязка на
одном глазу. В руке - трубка с прямым чубуком.
Волька похлопал по карманам, достал пачку.
Одноногий ловко выщелкнул пару сигарет, распотрошил их над листом
бумаги, орудуя узким, синеватой стали ножом, ссыпал табак в трубку. Примял
большим пальцем, чиркнул спичкой. Выдохнул серое кольцо в потолок.
- Красота, - протянул. - Отвыкаешь ведь, - сказал, глядя на Волькину
курточку. - Пятнадцать, мать его, человек на сундук мертвеца... А чтобы
стопочку кто налил - так скорее удавятся.
Вокруг левой глазницы у него виделось из-под повязки - блеклое, но
явственное - красно-синее месиво шрамов.
- Здоровский грим у вас, - кивнул Волька.
Пират затянулся опять.
- Грим... - бормотал. - Выйдешь вон работать - узнаешь, какой грим. -
Притопнул деревяшкой. - Час который? - спросил.
- Три почти, - глянул Волька на часы, а одноноги: поскреб подбородок.
- Пора, - сказал. - Встретимся небось, салажонок, сказал через плечо и
затянул хрипло: - Когда воротимся мы в Портленд, клянусь, я сам взойду на
плаху...
Вновь стукнула дверь
"Вот только в Портленд воротиться - не дай нам, боже, никогда..." -
донеслось. Потом хлопнула еще дверь - дальше по коридору, и голос стих.
Волька потер ладони. Все страньше и страньше. Но - интересней и
интересней. Чем же закончится-то?
"Прошу принять меня на работу... С условиями труда..." Дата. Подпись.
Куда теперь? В сто вторую, что ли?
А где у нас сто вторая? Возле сто первой, надо полагать.
Волька выглянул в коридор: лампы горели через одну, пыльные тени
толпились по углам. Вытертый линолеум, плохо крашенные плинтусы.
Похоже, в ту сторону, налево.
За спиной коридор изгибался вправо: где-то там были подмостки.
Около сто второй, вплотную к стене, стоял стул: старенький, с
деревянным жестким сиденьем. Что-то в его пропорциях было не так, но с
расстояния оставалось непонятным - что. И лишь подойдя вплотную, Волька
понял, в чем дело: ножки у стула были урезаны почти вполовину. Для наших
маленьких друзей, видимо. Колобок там или Чебурашка какой.
Дурдом форменный.
Из-за двери доносились голоса. Волька прислушался.
- А ты куда смотрел, Егор? - раздраженно спрашивал знакомый уже голос
усатого мужика. - Тебя я о чем просил?
- Да, Викторыч, не углядишь ведь! Ты ж знаешь, как оно бывает. Как
инстинкт все равно что: хоп - и готово...
- Я тебе дам ли готово"... Это с драконом такие номера проходят:
зрители в восторге, а обормоты на роль всегда найдутся. Нервы, опять же,
пощекотать. А здесь что Далее для ознакомления
